Отличники встают рано, причем далеко не всегда потому, что они —
жаворонки. Они встают рано потому, что им надо. Если рано им случайно вставать не надо, они встают поздно. Поздно — это в десять утра. Ну ладно, в одиннадцать. Самый край — в двенадцать, со словами "сколько можно спать". Отличникам вообще свойственно задавать самим себе и окружающим риторические вопросы. Например, "когда, если не сегодня, я буду это делать? ", "сколько твое безделье может продолжаться? " и "неужели ты не понимаешь, что… ". "Неужели ты не понимаешь? " — ключевой вопрос отличников. Они не понимают, как можно не понимать.
Двоечники не понимают.

Отличники работают в системах. Им это важно. При этом им важно, чтобы в системе, где они работают, их ценили. Если в системе, где они работают, их не ценят, отличники ищут новую систему. Самая большая награда для отличника — когда система их сначала не ценила, а теперь ценит. Самое страшное наказание — провалиться в глазах системы. Если отличника спросить "кто ты", он честно ответит: "Инженер–технолог". Если спросить "кто ты" двоечника, он ответит: "Вася".

Основная причина всех действий отличника — убежденность, что так надо. Надо хорошо учиться, надо получать хорошие оценки за экзамены, надо найти хорошую работу (а как же иначе?), а на этой хорошей работе надо сделать карьеру, потому что карьеру делать надо. Да, еще по той же причине они моют грязную посуду. Двоечники тоже моют грязную посуду. Когда заканчивается чистая.

Первичное расслоение происходит в школе. Отличника узнать легко, и вовсе не по очкам или по умному лицу. Отличник — это тот, кто Делает Уроки. Каждый день. Приходит домой после школы, переодевается в домашнюю одежду, разогревает обед, обедает — и садится. Иной отличник скор и легок, поэтому садится он на полчаса, и за полчаса у него все готово. Другой отличник основателен и упорен, поэтому его уроки делаются целый вечер. Есть даже такие, которые ежедневно делают Уроки на Послезавтра — но это особая категория человечества, и речь сейчас не о них.

Сделав уроки, отличник улыбается и потягивается. Если он — Истинный
Отличник, он может после этого еще и собрать портфель
А теперь быстро поднимите руку те, кто регулярно строчил домашнюю
математику на подоконнике в туалете напротив кабинета химии на пятом этаже. С вами все ясно. Вы наверняка еще помните, что на средней величины домашнее задание нужна обычная перемена (десять минут) в пятом классе и большая (двадцать) — в восьмом. Что? Не "строчил", а "сдувал"? Сами вы "сдувал". Чтобы спокойно списать задание по любому предмету, не нужна никакая перемена. Нужна последняя парта и урок биологии. Можно литературы.

Но сдувание — это детский сад. Высший пилотаж двоечника — сделать
домашнее задание самому, причем на том самом уроке, на который он задан. Желательно сидя не на последней, а на первой парте. Сделать блестяще, с выдумкой, с переподвыподвертом и, сделав, немедленно вызваться отвечать.
Ответить так, что преподаватель заплачет от восторга, получить законную пятерку с бантиком и, сев на место, углубиться наконец в чтение второго тома сочинения Освальда Шпенглера "Закат Европы". Ради которого и нужно было ответить добровольно, чтоб потом не дергали. На такое способен только истинный, глубинный, не побоюсь этого слова, духовный двоечник.
Которому в общем–то все равно, чем заниматься, лишь бы было интересно и не дергали. К сожалению, сочетание "интересно" и "не дергали" в школе (да и в жизни) бывает редко, поэтому ради своего смысла жизни двоечнику приходится трудиться куда упорней, чем отличнику. Если он, конечно, достаточно трудолюбив, чтобы это делать. Оценки не говорят нам ни о чем. На доске "Гордость школы" висят
вперемешку как портреты отличников, так и портреты двоечников. У
последних ничуть не меньше высоких оценок, похвальных грамот и побед на
физико–математических олимпиадах, а среди первых есть масса хмурых
середнячков. Дело не в баллах, дело в подходе.

Отличник на любое
— Зачем?
отвечает
— Надо!

Двоечник на любое
— Надо!
отвечает
— Зачем?

*****
По окончании школы отличники и двоечники выкатываются в большую жизнь.
Отличникам там легко, слово "надо" ведет их за собой. Двоечникам сложнее: им приходится изо всех сил думать, как бы выкрутиться так,
чтобы ничем не поступиться. Поступаться двоечники не любят.
Отличник работает как плуг: равномерно пашет, оставляя за собой глубокую борозду.
Двоечник работает как взрыв. Пусто, пусто, пусто, покер.

И отличники, и двоечники бывают талантливыми. И двоечники, и отличники бывают блестящими. Из блестящих отличников получаются миллионеры и президенты корпораций, а из блестящих двоечников — писатели–поэты, программисты–инженеры и прочая творческая соль земли, не отягощенная излишней социализацией.

Из нормальных способных отличников выходят хорошие специалисты с
приличной зарплатой. Из нормальных способных двоечников получаются люди свободных профессий, работающие на себя и получающие то штуку в день, то фигу в месяц. К тому же в любой системе исправно кормится довольно большое количество двоечников, которые время от времени подают более или менее гениальные идеи, за что им сквозь зубы прощают постоянные опоздания, отпуска в самый неподходящий момент и непрерывные кончины любимых родственников во все остальное время.

Из неудачных отличников все равно получаются неплохие специалисты с нормальной зарплатой — просто потому, что абсолютно неудачных отличников не бывает. Отличники так устроены: они не в состоянии работать плохо.

А вот что получается из неудачных двоечников, не знает никто. Потому что кто же из гордых двоечников сознается даже себе самому в том, что именно он — неудачный? Два класса, как и положено, испытывают друг к другу классовую ненависть. Отличники считают двоечников везучими бездельниками, получающими дары от жизни за красивые глаза. Двоечники, со своей стороны, убеждены, что отличники — примитивные
зануды, не умеющие вставать не по будильнику и жить не по указке. В глубине души оба класса смутно завидуют друг другу — потому что та, вторая сторона, умеет то, чего не умеет эта.